22-летний сотрудник студии «Радиопередачи», чтобы не запутаться в правилах игры, привлек к репортажу трех футбольных судьей. Каждый говорил полторы-две минуты и уступал микрофон товарищу. Много позже, достигнув вершин всенародной славы, Вадим Святославович любил повторять в стенах спортивной редакции Всесоюзного радио: «Не бойтесь уступать микрофон товарищу». Тонкий юмор «короля футбольных репортажей» понимали не все.
Орденов и медалей у «короля репортажа» могло быть и побольше. Их компенсировала всенародная любовь. Пацаном наблюдал: заслышав его голос и характерные футбольные позывные, мужики, бросая все дела, спешили к черной «тарелке», висевшей тогда на столбах, чтобы не пропустить Синявского: «Внимание, внимание! Наши микрофоны установлены на стадионе «Динамо»!» Кстати, и знаменитый марш – его идея, которую он посоветовал своему приятелю Матвею Блантеру, с которым когда-то подрабатывали в одном оркестре.
Голос Вадимаа Синявского был неотъемлемой частью футбольной игры, может, самой его интересной. Его неповторимые интонации, «говорящие паузы», самобытный народный юмор расцвечивали игру, как новогоднюю елку игрушки, живыми, яркими красками. После слов: «Удар, еще удар!» - тревожно замирало сердце, и верилось в чудо. А когда он вопрошал: «Будет кто-нибудь сегодня бить или нет?» - все смотрели друг на друга: мол, ну что же вы, как же так?
Сейчас об этом несколько странно говорить и писать – большинство матчей я предпочитаю смотреть, выключив звук. Наверное, потому, что помню его голос. Знаменитый нападающий армейцев Всеволод Бобров в решающем матче с «Динамо» при счете 2:2 забивает победный гол. И емкое, на всю жизнь вошедшее в легенду, резюме Синявского: «Золотая нога Боброва!»
Или: "Да, вот это удар. Как говорят у нас, ударил, будто рублем одарил... А бил-то Копейкин». Или: « Федор Медвидь выскочил, как медведь из берлоги, со всей силы стукнув по мячу».
Все тогда было впервые. И шишки набивались на ровном месте. Сам Вадим Святославович вспоминал: "В 1939 году я вел репортаж со стадиона в Сокольниках, забравшись на высокую ель (комментаторской кабины там не было). Привязал микрофон к сучку. На другом уселся сам. В середине первого тайма сорвался с сучка. Микрофон остался наверху. Секунд через десять добрался до него и первое, что сообщил радиослушателям: «Дорогие друзья, не волнуйтесь, мы с вами, кажется, упали с дерева..."
Был еще один курьезный случай. Во время матча на московском стадионе «Динамо» в 1949 г. кто-то выпустил кошку. Трибуны хохочут. Матч остановили. О чем говорить в эфир? Начал рассказывать, как ловят кошку. Продолжалось это минут десять. Наконец Хомич в невообразимом броске поймал перепуганную насмерть кошку. А та, не поняв благих намерений лучшего вратаря страны, укусила его за палец.
Самый памятный, самый дорогой для меня репортаж? Безусловно, из Англии 13 ноября 1945 г. о матче московского «Динамо» с «Челси». Впервые выступая на родине футбола, проигрывая 0:2, советские футболисты свели матч вничью — 3:3». Тогда, в Англии, он создал легенду, которая передается из поколения в поколение – о первой послевоенной победе советских футболистов, выигравших у знаменитого «Арсенала» и на равных боровшихся с не менее знаменитым «Челси».
"Стадион бурлит, но я со своего комментаторского места ничего не вижу, хотя по реакции трибун понимаю, что-то происходит. Тогда я прикрыл микрофон и спросил у пробегавшего у кромки поля Якушина: "Михей, что там?" Он крикнул в ответ: "Хома взял!" И Синявский передает слушателям (не спал «весь Союз», прильнув к «тарелкам»): "В необычайно красивом акробатическом броске Алексей Хомич парирует сильнейший удар и спасает наши ворота от верного гола!". Это, конечно же, был вымысел, который в репортаже, как журналистском жанре, недопустим. Но кто, скажите, кинул бы в него камень – и тогда, и сейчас! Кстати, существует довольно известная байка, как по окончании триумфального турне лучшему футболисту – вратарю Алексею Хомичу – предоставили слово на прощальном банкете. Волнуясь, Хомич так обратился к достопочтенному обществу: "Уважаемые леди и Гамильтоны!", находясь, видимо, под впечатлением от популярного в то время кинофильма "Леди Гамильтон" с Вивьен Ли в главной роли...
ЕГО ГЛАВНЫЙ РЕПОРТАЖ
Памятное турне динамовских футболистов состоялось вскоре после окончания войны. А 7 ноября 1941 года голос Вадим Синявского слушала вся страна, когда он вел репортаж с исторического парада на Красной площади с участием войск, уходивших сразу на передовую. Репортер "Последних известий" Вадим Синявский с первых дней войны вел радиорепортажи не с футбольных - с полей сражений. В феврале 1942 года он оказался в центре боевых действий в Севастополя. Враг бросил на защитников города десятки самолетов, круглосуточно длился обстрел. 1 марта Синявский и звукооператор Натан Розенберг пробрались на курган к артиллеристам. "Говорит осажденный Севастополь!" - это было все, что успел произнести репортер. Рядом разорвалась мина. Розенберг был убит, Синявский тяжело ранен: осколком поражен левый глаз. Потом началась борьба за спасение другого глаза, который был забит мельчайшей каменной крошкой. Окулисты московской клиники сделали все возможное, чтобы спасти Синявскому зрение.
Зимой 1943 го - Синявский уже под Сталинградом. "Меня и журналиста Николая Стора, - вспоминал он, - разбудил телефонный звонок. Поднял нас начальник штаба армии. И тут же поделился сенсационной новостью: генерал-фельдмаршал Паулюс готов сдаться. Единственное его условие - чтобы его взял в плен офицер чином не ниже генерала. И вот генерал, который должен был пленить Паулюса, разрешил нам поехать вместе с ним. Идем по узкой тропинке через разминированную площадь. Здесь полегло много наших ребят. Впереди - четверо автоматчиков, за ними - переводчик, генерал, я, Стор и еще несколько бойцов. Мы прошли в ворота, где нас встретили вооруженные эсэсовцы и полковник - личный адъютант фельдмаршала. Он козырнул и повел нас в подвал. Прошли метров 150 и попали в большую комнату, где было много офицеров из окружения фельдмаршала. Переводчик представил нам по всей форме Паулюса. Тот спросил, указывая на нас: "А это кто?" Узнав, что мы - корреспонденты Московского радио, попросил избавить его от нашего присутствия. Пришлось перейти в соседнюю комнату, где уже появились наши офицеры.
В помещении штаба, где должен был состояться первый допрос фельдмаршала, мы установили микрофон. Стор остался ждать допроса, а я помчался на узел связи, чтобы сообщить новость. Диктовал я информацию девушке-оператору, которая сидела за аппаратом Бодо. Она не сказала мне ни слова, но ее большие широко открытые глаза лучше всего говорили о сенсационности материала. Минут через 15 после начала сеанса связи с Москвой нас перебили. Это было Совинформбюро. Они просили согласия немедленно передать нашу корреспонденцию за рубеж. Естественно, возражений не было, и я дал согласие за себя и за Николая Стора..."
В тот день обстоятельства сложились так, что Синявский и Стор стали единственными советскими корреспондентами, присутствовавшими при пленении Паулюса и его штаба. И именно они сообщили миру эту новость.
Пройдет два с половиной года, и в Москве состоится Парад Победы. Среди тех, кто вел репортаж с Красной площади 24 июня 1945 года, был и Вадим Синявский.
УНИКАЛЬНЫЙ ТАЛАНТ
В биографии Синявского многое начинается со слова «первый» и «уникальный». Например, В.Синявским был создан и проведен первый урок гимнастики на Всесоюзном радио, в 1935 году он вел первый зарубежный футбольный репортаж о матче СССР-Турция. В 1951-м - провел первый в истории советского футбола телевизионный репортаж В 1933 году во время финального заплыва сильнейших пловцов страны Л. Мешкова и С. Бойченко Синявский следит за ходом спортивной борьбы с 10-метровой вышки. Для освещения традиционной легкоатлетической эстафеты на Садовом кольце разрабатывается целая стратегия: техника не позволяет передвигаться вместе с бегунами. Тогда Синявский ставит рядом с собой телефон. Он видит старт и финиш соревнований, а его помощники размещаются вдоль трассы и по телефону сообщают о ходе борьбы. На основе их сообщений Синявский выстраивает сюжет гонки в прямом эфире.
Его голос звучит в мультипликационных и игровых фильмах 1940-50-х годов о футболе. В "Тихой поляне", одном из первых послевоенных мультфильмов, персонаж, которого озвучивает Синявский, комментатор опоздал на матч между медведями и зайцами, но второй тайм отработал на славу:
- Удар! Вратарю Косолапову приходится вступить в игру. Неплохо для начала! Он напоминает кого-то из наших знаменитых вратарей. Прежде чем выбить мяч ногой, обязательно поплюет на руки. То есть, простите, я хотел сказать на передние лапы!
К сожалению, это одна из немногих записей, где звучит его голос. Многое, в том числе и военные трансляции (не говоря уже о футбольных!) были уничтожены, как не имеющее исторической ценности. Случайно осталась лишь запись второго тайма того самого матча с "Челси".Так голос Синявского стал легендой. Один из тех, кто заменил Синявского у микрофона, Владимир Перетурин вспоминает:
- Я познакомился с Вадимом Синявским в 1969 году, когда закончил футбольную карьеру и пришел на телевидение. Это был уже закат его творческой деятельности, лучшие годы остались позади. Но неприятный осадок от того, как расставались с этим человеком, остался у меня до сих пор. Он уже почти не работал, скромно приходил, сидел в уголочке, что-то писал. И когда я видел, что Синявский сидел грустный, не мог этому поверить. Я же помнил его потрясающие, веселые репортажи из Англии, которые вся страна с замиранием слушала из тех же черных тарелок, из которых совсем недавно голос того же Синявского рассказывал о событиях на фронте. Тогда я был еще мальчишкой, и для меня Синявский был идолом, и когда я пришел на Шаболовку, увидел, услышал живьем этого человека, для меня это было как попадание в волшебный мир. Известный факт: именно Синявский подал композитору Матвею Блантеру идею создать знаменитый футбольный марш, под звуки которого в былые годы футболисты выходили на поле. Уже после того, как Вадим Святославович ушел из жизни, я неосторожно вспомнил об этом в присутствии тогдашнего руководителя Гостелерадио Лапина. Лапин вдруг всерьез заволновался и ревниво заметил: "Неправда, это я попросил Блантера"... Когда же наша спортивная редакция решила после смерти Синявского учредить приз его имени на ежегодной легкоатлетической эстафете "Вечерней Москвы", в которой он сам принимал участие, тот же Лапин долго сопротивлялся, прежде чем подписать нужную бумагу.
Не обходилось и без проколов. Как-то его коллега, известный комментатор и одновременно «начальник всех комментаторов» Наум Дымарский вспоминал, как они работали вместе на двух матчах за мировое шахматное первенство. Это было в 1963 году, когда Тигран Петросян победил Михаила Ботвинника, и спустя три года, когда уже Петросян уступил корону Борису Спасскому, сдав, кстати, последнюю партию в свой день рождения. «Как-то Вадим Святославович диктовал из Театра эстрады, где проходил матч, отложенную позицию и ошибся: поставил слона не на ту клетку. Последствия оказались неожиданными: около тысячи писем с жалобой пришло не куда-нибудь, а в ЦК КПСС! Больно было смотреть, как Синявский переживал эту оплошность. Волновали его не доносы на Старую площадь, а собственная ошибка. Но кого же из нас, комментаторов, минуют подобные происшествия!»
Дело в том, что люди верили Синявскому безоговорочно, не допускалось и мысли, что он мог ошибиться. При жизни он приобрел славу мэтра, и в печатных дискуссиях о комментировании имя его упоминалось в назидание.
Известный спортивный журналист Лев Филатов вспоминал: «Хоть и немного, но я имел удовольствие наблюдать за его работой. Мне остались неведомы его «фирменные секреты». Да и были ли они? Он вел себя точь-в-точь, как и остальные журналисты. Собирал в блокнотик любопытные факты, разговаривал до матча с тренерами и игроками, просматривал газеты. Но делал он это, я бы сказал, как-то лениво, скорее, по обязанности, в отличие от других репортеров, носящихся сломя голову в поисках «деталей», «концовок», «вступлений». И чем ближе был час матча, тем Синявский становился флегматичнее, неразговорчивее. По-моему, он в эти минуты как раз и настраивался на готовность импровизировать.
Согласитесь, что, кроме рассказа о ходе матча, мы всегда с нетерпением ждали от Синявского его словечек, шуток, своеобразных резюме, иронических восклицаний. Потом, обсуждая матч, говорили: «А помнишь, как Синявский…» – с футболом переплеталось искусство рассказчика. Каждый матч был ему в новинку – то искренне радовал его, то изумлял, то огорчал. Наверное, потому и вспоминают до сих пор радиорепортажи Синявского во время турне московского «Динамо» зимой 1945 года по Англии, что его «боление» за своих было естественным, человечным, интимным, он обошелся без литавр, дребезжащего жестяного пафоса. Мало того, что динамовцы в те дни утвердили свое равноправие с дотоле легендарными английскими профессионалами, Синявский попутно обратил в футбольную веру легионы непосвященных…
Он был талантлив. Скорее всего, с этого и полагалось начинать. Синявский был радиокомментатором, а к годам расцвета телевидения опоздал. Но я убежден, что его дарование, его манера – как раз то, что требуется спортивному телерепортажу.
Можно иметь репутацию футбольного виртуоза, но косноязычие лишит права сесть у микрофона. Можно обладать чистейшим лоэнгриновским тенором, но если все, что им произносится, не выходит за пределы куцей программки, изданной к матчу, то слушатель зевает. Можно отработать на все случаи жизни подходящие интонации и выражения и безошибочно ими манипулировать, но как только слушатель к ним привыкнет и начнет, опережая комментатора, их выпаливать, тут конец мнимой значительности, тут обнажается холодное ремесло…» |
